Новый перелом. В 1903 г. один из журналов писал: «...Архитектура впала в беспомощное состояние. Место живой традиции заняла школа, и все беспорядочно набросились на образцы прошлого... новая архитектура стала походить на маскарад с костюмами из лавочки. При всем старании скрыть могучее тело современной действительности, оно глядело во все прорехи и дыры ветхих одеяний и рвало в клочья ставшие узкими старые лохмотья».

Этот убийственный по тону текст — краткий отрывок бесконечных выступлений против архитектуры 1830—1890-х гг., о которой еще так недавно с гордостью говорилось,— «громадный шаг». Начало XX столетия не приемлет опыта предшественников: действует закон, согласно которому В. В. Стасов объявил «чудовищным и нелепым» творчество классицистов (и своего отца в том числе), а классицисты в свою очередь разбирали на кирпич средневековые памятники.

Справедливости ради следует сказать, что ни одно из новейших архитектурных течений, сложившихся в начале XX в., тоже не избегло суровых обвинений и унизительных ярлыков. Множественность ценностных ориентаций и предпочтений, свойственная российскому обществу предреволюционного периода, приводит к размежеванию идейных и творческих программ. В концептуальных битвах применяется не только более или менее объективный анализ архитектуры противников, но и новое оружие — архитектурный памфлет. Ключевых слов в критике эклектизма два: «современность» и противопоставляемое ей «прошлое». Современность отождествляется с новизной социальных процессов, с мощным развитием научной и технической мысли, наполняющей быт невиданными вещами — электричеством, телефонными аппаратами, лифтами в домах, автомобилями на улицах и первыми самолетами в небе. Культ техники — важная черта рассматриваемого времени, с техникой соотнесена способность человеческого разума преодолевать любые проблемы и, более того, утверждать господство над самой Природой. В свете новых истин меркнет «скарб прошлого» и ценность нажитого поколениями опыта отрицается страстно и последовательно.